Выспаться Клариссе не удалось. Девушка не снимала свой кулон, оставленный матерью до того, как случилось непредвиденное. Он больно грел кожу, выдавая видения смутных очертаний, где мама находится в каком-то мерцающем куполе, сдерживаемая чрезмерным вниманием со стороны мужчины, что явно стремится её пробудить. Но все попытки разбиваются о магию, чья сила превосходит его собственные знания. Фрэй чувствует ледяное дыхание смерти у себя на щеке и рывком просыпается за пол часа до назначенного времени завтрака. Покрытое испариной лицо, бешено стучащее сердце под кадыком, трясущиеся руки и залёгшая тень усталости под глазами. Естественно, совету Джейса по вчерашнему дню она не последовала: отдохнуть получилось с трудом. Кое-как расшатав себя и подняв с кровати, рыжая натягивает чёрный спортивный топ, такие в же в тон бриджи, кроссовки. Шнуровка плотно ложится, не перетягивая ноги и девушка подмечает тот факт, что Изабель обладает чувством вкуса, а ещё она разгадала её размер, иначе бы та не влезла в предложенную одежду. Всё то, что было её - сгорело вместе с домом, ни оставив и следа, за исключением сумки через плечо и личных вещей в ней. Перевязав волосы в тугой, высокий хвост, а так же умывшись и заставив себя попить разве что кофе, Фрэй думает о том, что отправиться сегодня изучать Институт более детально она не хочет, как и выходить из своей выделенной комнату, пожалуй, тоже. Какой в этом смысл? Там есть как минимум Алек, который не принял её с самого первого дня появления, всё ещё считая примитивной и раздражающей. Это наводило на излишнюю тоску и нервы, которые у девчонки в последние дни итак были измотанными окончательно. Найдя себя в успокоении лишь с цветными карандашами и множественными пустыми листами в большом, широкоформатном блокноте, зеленоглазая принялась вырисовывать всё то, что удалось выцепить невольно из своего сна, предпочитая до самого вечера не контактировать с другими охотниками и сделать вид, мол её и вовсе здесь никогда и не было. В конце-то концов, чтобы попробовать вернуть хоть какие-нибудь воспоминания, необходимо было сконцентрироваться и не разбрасываться внутренними ощущениями, а значит не подвести свою новую команду, наконец-то, перестав ныть о том, что этот мир ей не по зубам, раз уж подобное случилось. «А может быть вообще не сегодня? Днём позже, днём раньше... Не хочу видеть кислую физиономию Алека, который при виде меня, словно в какашку голой ногой наступает, так неприятно.» Пальцы сильнее сжимают карандаш, от чего грифель лопается, вынуждая художницу скомкать очередной лист бумаги в бесформенный, помятый кусок ненужного мусора, злясь на саму себя. «Но рано или поздно мне придётся найти с ними со всеми общий язык. Даже с Изабель, которая считает меня серой мышкой, неудачно попавшейся Джейсу под руку.» Новые эскизы рисунка получаются слишком грубо, девчонке не нравится, и очередной лист бумаги летит в приличную гору схожих закритикованных набросков, которые успокоения ей так и не приносят. Это уже становилось невыносимым. Ещё, казалось бы, несколько дней назад Клэри Фрэй исполнилось восемнадцать, она счастливо болтала с друзьями, сидя на разукрашенном фургончике и думать не могла, что у мамы от неё могут быть какие-то секреты. Теперь же ей предстоит выбросить из своего сознания всё то, что так или иначе возвращало в прошлую жизнь обычного человека, перестраиваясь на новый ритм. «Чтобы найти свою маму, мне предстоит пройти множество испытаний. И что-то мне подсказывает, что я им всем таким опытным буду лишь только мешать.» Девушка поджимает губы и в попытках изобразить мужчину в своём неспокойном сне снова и снова, рвёт лист бумаги с громким треском пополам, швыряя об стену напротив с огромной силой. Бумага жалобно отскакивает и медленно пытается развернуться в своих ломанных линиях уже на полу, а рыжая устала выдыхает, потирая не перепачканной стороной ладони лоб. Сидение целый день в комнате так или иначе заметят, единственное, новоиспечённая охотница и не думала, что это будет так скоро. Клэри думает сейчас лишь о том, что приложит максимум усилий, чтобы эта новая... команда, приняла её и стала считать равной, будущие тренировки и получение новых знаний, пошли ей на пользу и помогли в поисках Джослин. Да что греха таить? Она пойдёт на любые трудности, пожертвует собой если придётся, лишь бы знать о том, что её мама в безопасности и жива. В дверь постучали, заставив зависшую руку с очередным комочком бумаги застыть в воздухе, дабы недорисованный «шедевр» с хищными глазами Валентина не прилетел к пришедшей Изабель прямиком в лоб, и Клэри опускает глаза, как только чувствует на себе этот пристальный взгляд тёмных глаз, словно сканирующий её прямиком изнутри. «О, нет. Ну только не это...» Уже было открыв рот, чтобы возразить, Фрэй видит боковым зрением, как изящно покачивается на каблуках охотница и бросив в приказном тоне наставление, удаляется прочь, позволяя ей всё-таки швырнуть тот самый скомканный лист бумаги, что издевательски не долетает до приоткрытой двери, падая с шуршанием рядом. «А ведь прикинуться смертельно больной было бы не такой уж и плохой идеей.» Нет, молчать она не может. Не тогда, когда больше не чувствует на себе пристальность внимания.
— Это какое ещё такое дело? — с бухтением улетает вдогонку пришедшей, внезапной гостье, но Лайтвуд не из тех, кто будет останавливаться и уговаривать пойти, а может и вовсе предлагать варианты, входя в положение и интересуясь, почему новая жительница и спасённая в Институте целый день сидит в своей комнате, перебежками отправляясь на кухню, чтобы не слушать заунывное урчание живота, мучаясь от голода. Клэри стоически кажется, что все в их семействе, исключая, целиком и полностью Джейса, предпочитают ставить перед фактом и обрушиваться, подобно снежной лавине посреди жаркого, летнего дня, орошая не только своим вырывающим душу взглядом, но и голосом, с нотками командного, властного тона. «Один раз спасли и всё, теперь должна солдатиком за ними ходить?! Нет, так не пойдёт!» Отбросив блокнот на заправленную кровать, Клэри не особо задумывается над тем, что нацепить поверх чёрного, спортивного топа, и это оказывается толстовка, одна единственная и очень любимая, что согреет в вечернее время и придаст лёгкости, уверенности в каждом движении. Утерев руки о салфетки, оставляя на тех цветные разводы от карандашей и маркеров, юная художница сползает с кровати и вновь влезает в свои «скетчерсы», которые послужат удобной формой передвижения не только для тренировок в соответствующем крыле Института, но и в целом сойдут, как практичный, удобный вид обуви на каждый день. Тем более в сумеречном мире, наполненном нечистью и всякой опасностью... Тут бы убежать, как можно скорее и увернуться, а уж точно не красоваться перед зеркалом. Перевязав высокий хвост и поправив выбившуюся прядь огненно-рыжих волос за ухо, охотница прихватывает в карман стило, подаренное матерью на её совершеннолетие, чтобы хоть немногим чувствовать себя защищённой, и выдвигается к выходу, неохотно покидая своё недавнее место уединения и творческого беспорядка. Длинные коридоры и несколько нудных, мерцающих лампочками поворотов наконец-то сменил выход и нетерпеливо  дожидающаяся Изабель, естественно, выглядящая на все сто, а то и двести процентов. Клэри ловя её взгляд разводит руками, ещё раз оглядываясь к себе за спину, словно впервые была в Институте и не знала, куда ей идти.
— Введёшь в курс дела? Или новичкам много знать не положено... — последнее прозвучало совсем тихо, в большей форме утверждения и рыжая пожимает плечами, мол к чему была такая спешка, а так же что зародилось в этой тёмной головушке с длинным водопадом вечно лоснящихся, безумно ухоженных волос. «И когда она это всё успевает, а?» Каждый раз зеленоглазая ловит себя на этих мыслях, как только к ней обращается Изабель или они вынуждены общаться вместе чуть больше, чем это позволяло терпение, понимание и их общее охотничье дело. За привычным отсутствием внимания и недовольством, Клэри не совсем умело скрывает любопытство, засевшее на дне поблескивающих глаз. Лайтвуд просто так не балует своим визитом, возможно, и правда появилась какая-то информация о Джослин и Валентине? Может быть хоть это станет новым витком в её личном болоте застоя... Как творческого, так и личности. Девчонка потерялась и ей сложно. Молчаливый протест в своей комнате об этом говорил напрямую.

Как только глаза новиспечённой, ещё многого не знающей охотницы наконец-то открылись, начиная постепенно впускать в себя другие грани за завесой сумеречных тенденций, Клэри искала подвох во всём, ссылаясь внутри себя на потревоженное, потрескавшееся местами сознание. Возможно, Саймон был всё-такиправ, и сильный стресс, который она испытала за этот короткий, почти марафонский отрезок времени, стал для неё не самой лучшей подпиткой для укрепления мыслей. Теперь зеленоглазая сомневалась во всём, а уж тем более, когда заметила Иззи и её серьёзный настрой, отдающийся барабанной трелью в ушах от высоких, изящных каблуков, внутри всё снова начало противно сворачиваться в тугую связку домыслов, с какой это кстати она потребовалась семейству Лайтвудов именно сейчас, сидящая целый день в комнате тише воды и ниже травы. Просто так к новенькой никто не заходил, предпочитая переглядываться украдкой и шептаться по углам длинных, нескончаемых коридоров Института. В жизни больше чертовщины, чем принято думать. Если, конечно, называть чертовщиной все необъяснимое, что случается сплошь и рядом, хотя термин этот слишком специфичен и вызывает предположения, что это необъяснимое связано с врачом человеческим, что далеко не так. Всюду присутствуют знаки, индикации, шифры и послания. Чего-чего, а читать их правильно умеют не многие. Зачесался правый глаз, или нос, или зазвенело в ухе - когда-то люди знали, что всё это значит, причем не из книжек, которых нынче развелось, как грибов-поганок в сыром подвале, а от родной бабушки. Человек отрывается всё больше от знания, накопленного поколениями, он перестал бояться черных кошек и не знает, что значит, когда божья коровка пикирует на ладонь и начинает разгуливать по ней. А ведь что-нибудь это, определенно, да значит! Некий тайный знак, какое-то сокрытое послание. И это совсем не значит, что как только Клэри стукнуло восемнадцать лет и она потеряла мама из вида, она стала присматриваться к этому цветастому калейдоскопу вокруг, изучая миллионы видов демонов и других тварей Нижнего Мира, чтобы переставать уже хлопать примитивно глазами и делать вид, что она совсем не понимает о чём идёт разговор. Просто теперь ей нужно время, чтобы сопоставить уже произошедшие факты, больше изучить всё то, что есть в библиотеке Института под свободным доступом и больше верить во всё сверхъественное, что так или иначе живёт бок о бок с мирными людьми не одно тысячелетие, с завидным постоянством причиняя множественные травмы таким как она лишь одним своим появлением. Почему из невероятного количества людей божья коровка выбрала именно этого человека, ничем не примечательного? Что она хочет этим сказать? О чем предупредить? Красный тревожный фонарик на её спине словно кричит: «Берегись! Не вздумай...» Только вот что «не вздумай»? Или, наоборот, предвещает радостное и цветастое известие. Какое тогда? Увы, уже неизвестно. Знание утеряно поколениями, и давно растворилось в небытие. А в итоге - стрессы, необоснованные тревоги, нервозы, экологические катастрофы и приступы немотивированной агрессии. Например, села бы эта божья коровка на руку одному мужику из этого ресторана, куда её решила сводить Изабель, чтобы девчонка перестала сидеть в полнейшем, добровольном заточении, изнывая от голода. Стоило бы ему просто обратить внимание на эту божью коровку. «Как и мне стоило бы слушать, что говорит мама и не кривить лицо, как только она пыталась донести до меня ту правду, что долгое время скрывала. И почему я уже начинаю её оправдывать?» Посмотрел бы мужчина на красного кругло-выпуклого жучка, и перед его мысленным взором проплыло бы видение маленького пухлощекого мальчугана в белой панамке - его самого в таком далеком и уже давно позабытом детстве. И шевельнулось бы хоть что-то в его отвердевшей душе, и немедленно захотелось бы ему перемен в постылой жизни, и показалось бы, что ещё не поздно, ещё заметен этот след воспоминаний и стоит только развернуться на нетрезвых ногах и не совсем уверенно, но направиться к выходу из этого злосчастного заведения к себе в одинокий, но по-своему уютный дом. Сделать правильное решение, наспех умыться и рухнуть закрасневшимся от лишнего выпитого алкоголя лицом в несвежую подушку, проваливаясь в моментальный сон без сновидений. А утром проснуться, вновь умыться и шагнуть в новую жизнь, без тревожных алкогольных галлюцинаций и этой паршивой зависимости, стать защитником природы, найти себе новую работу, жену, обзавестись до кучи любовницей и видеть красные огоньки не как сигнальные маячки об опасности, а как символ новой цветной жизни, где нет алкоголя и затухших баров, где есть мечта и стремления, где есть всё это человеческое и нужное, такое ещё не потопленное в зеленом змее. Но увы! Нет жучка. Не сядет на его проспиртованную корявую руку, вызывая видение пухлощекого мальчишки, у которого впереди жизнь прекрасная и удивительная. Да и повелись, поди, божьи коровки, мальтийские стрекозы, гигантские лягушки-быки и маленькие летающие паучки, приносящие добрые вести, и многие другие дети плодовитой матери-природы. Боролись-боролись за выживание, а потом сложили крылышки, лапки и ножки и тихо отошли в небытие. Только и осталось от старого знания - кошка умывается к гостям, а незваный гость хуже татарина. Или красный закат солнца - к ветреному дню, много снега зимой - к жарком лету. Жалкие остатки народной мудрости. «Во что теперь верить, если всё, что я знала раньше, моментально перечёркивается и становится ненужным, словно обнуляясь?» Привыкнуть к манере поведения этой сумеречной команды для Клэри было тем ещё испытанием, которое пока она проходила не с самым завидным спокойствием, то и дело вскидывая брови или незаметно сжимая кулаки за спиной, как только Изабель указывала на её недостатки в виде бледной, тонкой кожи, какого-то не живого вида и отсутствия той самой женственности, грации и стати, как у неё самой, знающей всё и вся. И как орудовать хлыстом, кстати, не попортив маникюр - тоже. Девчонка косится на пилочку и непринуждённость Лайтвуд захлёстывает её ещё более новым непониманием, приправленным раздражением и негодованием: как можно быть такой непробиваемой? Как можно знать о демонах всё и даже больше, но не понимать (или делать вид, что не понимает) с таким искренним, детским видом? Словно бы рыжая должна была поверить, что кому-то до её реальных проблем есть дело. «Ты для всех просто любопытный, примитивный объект, который обладает способностью видеть сквозь их волшебные примочки.» Клэри уже было открыла рот, чтобы возразить или придумать какие-нибудь нелепые дела, что позволят раздуть её занятость в этой организации до невозможной, но Лайтвуд обладала поразительной, буквально сшибающей жизненной энергией, которая увлекала недовольную девушку проследовать за ней сначала в лифт, а после за пределы Института, слушая мелодичный и бархатистый голос, увенчанный особыми драгоценностями: интонациями. Они у Изабель были настолько неповторимые и разные, что Фрэй искренне и по-доброму завидовала брюнетке, способной удержать внимание двух братьев, которые разительно отличались друг от друга, но были связаны руной парабатай, в бою умножая мощь.
— В обоих головах? — с неким подозрением и сомнением в голосе спросила Клэри, включаясь в разговор после приятной, энергичной расстановки приоритетов Лайтвуд о том, как будет проведён вечер сегодняшнего дня.
— Встречалась с оборотнем? — быстро перебирая ногами, Фрэй только и умудрялась переспрашивать, от удивления чаще моргая и без того выразительными, большими глазами. Изабель не стеснялась рассказывать о своих увлечениях, предпочтениях и мнениях на сильную половину человечества. Сама же Фрэй как-то... Как-то не размышляла, одним словом, рыжая о личной жизни и исключала факт общения на столь личные темы с этими брутальными ребятами в кожаных куртках. У неё случился жизненный переворот, она каким-то образом относится к их охотничьему братству, но становится по гроб жизни обязанной, раскрывая все свои карты, естественно, девушка не собиралась. Лишь смутилась моментально, ощутив, как кожа на щеках предательски заалела и зачесалась, вынуждая её отмахнуться, закатывая глаза. Свежий уличный воздух позволил вдохнуть полной грудью, так как вопросы раскованной, ничего не стесняющейся Изабель, если честно, начинали постепенно вводить новоиспечённую охотницу в тупик, выдерживая логическую паузу.
— Мне бы лучше маму поскорее отыскать. — она старалась звучать мягче, но в сравнении с нежным, хорошо поставленным голосом Лайтвуд, её недовольство и открытое смущение буквально лезло наружу, выдавая смуту чувств с головой. «Я слишком предсказуема в таких вопросах, чёрт.» Как-то о наболевшем сердце просило говорить больше, сильнее расставлять акценты на проблемах, ежели пускаться в девчачьи обсуждения парней и способы их скорейшего заполучения. Клэри на мгновение вернулась к Саймону мыслями, а ведь они столько лет спорили с ним о том, какие девушки нравятся парням в большей степени и почему. Рыжая каждый раз упиралась в силу своего твёрдого, почти несгибаемого козьего упрямства, а Льюис давил интеллектом, старательно прощупывая одному ему известную почву. Что конкретно лучший друг хотел услышать в каждой начатой беседы в подобном русле, Клэри так и не поняла, оставив эти размышления на чёрный день, когда в её жизни хоть что-нибудь станет лучше. «А это у нас из разряда фантастики, мда...» Ловко перебирая ногами и следуя попятам за охотницей, которая знала маршрут к этому таинственному ресторану, девушка не забывала оглядываться по сторонам, словно успев отвыкнуть в четырёх стенах от мира вокруг, который не перестал существовать с её глобальными переменами в жизни.
— Разве охотникам можно встречаться со всякой нежитью вроде оборотней и демонов? Или тебе как и Джейсу плевать на правила и завет семьи? — всё же вопросы, которые сыпались ответной волной на фразы Изабель, можно было логически объяснить в природе своих появлений и размножений.
— Иззи...? — Клэри снова почувствовала себя словно бы не в своей тарелке, как только заметила, что взгляд тёмных, миндалевидных глаз потяжелел, ожесточаясь и становясь холодным. «Ну вот и зачем я вообще открыла рот? Вечно всё порчу!» Найти общий язык с девушкой оказалось не так просто, хоть она и казалась в простых вещах достаточно лёгкой на общение. Лишь казалась. Потому что переменчивость в эмоциях просто зашкаливала и Клэри со своей прямолинейностью, которая порой была неуместной, но... Ведь на ошибках учатся, так? И можно всё списать на стресс. Он и правда имел место быть. Клэри до боли закусила кончик языка, почувствовав солоноватый привкус крови. Всё же лезть так глубоко, наверное, не стоило. Но Иззи поймёт. Им предстоит сотрудничать и сражаться вместе, как только Клэри перестанет терять сознание при виде крови и холодного оружия, а пока... Может и правда стоило поесть в "Таки"?

Отредактировано Clary Fray (2018-03-16 22:59:49)

Разница в общении с командой лучших охотников Института контрастила своим восприятием для Клэри, которой всё было в новинку в этом мире, что ранее казался ей таким ошибочно знакомым. С родным братом Изабель девушке подружиться так и не удалось. Он закрылся, подобно старой и драгоценной шкатулке с пронзительно синими рубинами глаз, не позволяя рыжей немного показать себя для него с другой, более приветливой стороны. Замок на данной коробочке души был таким плотным, что сорвать его с петель своим ураганным поведением новоиспечённой охотнице пока не удавалось. Эти холодные айсберги, протянутые вдоль него одной эшелонной линией, морозили на расстоянии, обрубая все возможные варианты оттепели по весне. Естественно, оставлять всё так как есть Фрэй не желала. Ей было бесконечно неприятно наблюдать за тем, как при виде неё в главном зале или на общем собрании, Алек автоматически отворачивается и почти незаметно поджимает губы в упрямую полоску неприязни. Этот жест буквально отпечатался в сознании девчонки, как только она поступила к ним в Институт, провалявшись без сознания три полноценных дня. С Джейсом ситуация обстояла немного иначе. Парнишка казался зеленоглазой более живым и заинтересованным в ней, словно ему удалось отыскать слишком важный, редкий клад среди множественной примитивной массы и перебазировать в главное хранилище нефилимов, отдав на воспитание Ходжу и остальным более мудрым кадрам. В его золотистых волосах словно бы тоже притаилось солнце, ехидно подмигивая ей каждый раз, когда рыжая начинала спорить или бубнить себе под нос что-то не связное. Охотник был строг, но щадил её потрескавшееся восприятие, подыгрывая ей с прогулками и маленькими, человеческими слабостями в плане нытья, беспомощности и постоянной неуклюжести. Изабель была единственной девушкой в этом запутанном мужском обществе, которая приняла девчонку не сразу, явно обозначив свои позиции лидера, как мудрой женщины, в их небольшой, но профессиональной команде. Поделилась вещами, накормила даже, правда Клэри до сих пор не понимала, как могла с голоду по первым дням после пробуждения есть всё, в том числе странную жижу, которую Лайтвуд называла бобовым супом с какими-то там приправами. Не отравилась, хотя Джейс предусмотрительно убеждал её в том, что есть со стола у сестры - смерти подобно. Возможно, именно своим интересом ко всему, что творилось по другую сторону обычного, человеческого мира, рано или поздно, но Фрэй вызвала ту толику уважения от Иззи, что теперь изящно покачивая бёдрами шла рядом, вводя её в курс дела медленно и в своём стиле.
— Я не смотрю, не смотрю... — губы и язык стали какими-то предательски резиновыми. Девушке сложно было переключиться с хвоста, раскачивающегося из стороны в сторону, так как ранее ничего подобного она видеть не могла. Разве что у Саймона в бесчисленных компьютерных играх и комиксах, где подобные чудовища имели место быть лишь нарисованными, а не расхаживающими в ресторане так, словно это нормально. Глаза девчонки всё ещё концентрировались по человеческим меркам. Она так старательно пыталась не верить увиденному, отталкивая от себя первые пружинистые волны страха, что расширить тем самым свой кругозор, как нефилима без опыта в делах сумеречных, у неё не получалось. В силу зажатости и слишком быстрого погружения в себя, Кларисса то и дело проваливалась в собственные ощущения, не сразу поспевая за энергичной Изабель, кажущейся на фоне окружающего пространства одной выделенной, роскошной точкой, распространяющей вокруг себя флюиды сексуальности и мощной энергетики. «Настоящий хвост, о... Это я тоже не смогу развидеть. Никогда.» Каждое общение с сумеречными охотниками вместе или по отдельности, как сегодняшним вечером, приносили художнице новый опыт, насытившись которым под завязку, она будет изображать ещё долго после в своём альбоме этот диковинный хвост, мелькнувшие из под полов шляпы красные глаза и напряжённые лица в ресторанном зале, как только двери за ними мягко прикрылись, переводя всё внимание на пришедших гостей. Кажется, рады им тут не были совсем, но в силу каких-то высших обстоятельств существа отдыхающие здесь, не срывались с насиженных мест и не бросались на охотницу с обнажёнными когтями и зубами. Всех деталей ещё, конечно же, Фрэй не понимала и не знала, но отставать от громко цокающей каблуками брюнетки не стала, а то вдруг этот хвост так же ловко раскачивающийся их стороны в сторону, всё-таки обхватит её за горло и пискнуть та не успеет, как жизнь её померкнет. «Ну уж нет, умереть в этом месте я точно не хочу!» Как только девушки присели за нужный им столик, Клэри резко дёрнулась и невольно вжала голову в плечи, услышав громкую тональность в свою сторону от других посетителей. «Ну конечно. Я не умею держать оружие в руках и всё моё тело ещё не испещрено руническими рисунками, чтобы столько же страха и смятения было при моём появлении в этих глазах напротив.» Изабель резко оборвала попытки персонала окрестить её той самой примитивной, что не место было в здешних заведениях. Клэри потупила взгляд в меню, пытаясь судорожно переключить своё негодование и апатию на ровные строчки в том, но названия блюд как нельзя кстати стали расплываться, а глаза зажгло от неприятного ощущения внутренней обиды. Всё-таки адаптироваться в мире, где тебе так же никто не рад в силу своей беспомощности... Это как пытаться проглотить лампочку от люстры. Чисто технически в исполнении сложно, но если данная форма всё-таки проскочит через горло, то вытащить её возможно будет лишь хирургическим путём и как можно быстрее до того, как любитель дурацких споров откинет ноги. Фрэй чувствовала себя именно так, словно не в своей тарелке под пристальными взглядами незнакомых существ, которых Лайтвуд умело разворачивала за заказом, явно давая понять, что за длинный язык можно поплатиться чем-то дорогим, жизнью например.
— Всё нормально, эта девушка права. Я ещё ничего не знаю о Вашем мире. Меня можно смело называть примитивной. Мне даже как-то проще. Джейс же как нянька. Это немного удручает... — отмахнулась девушка, прочистив пересохшее горло лёгким, поверхностным кашлем. От волнения немного подрагивали коленки, но эта лёгкая на вид барышня умчалась выполнять заказ, и рыжая наконец-то смогла выдохнуть, успокаивая разошедшееся сердцебиение. Данный факт, естественно, был почти моментально списан на недовольство со стороны дивного народца (кажется, именно так называла их Изабель), а не на ту новость, что Джейс уделяет ей слишком много внимания, явно преувеличенного со стороны чуткой, внимательной сестры. Та лишь кокетливо пожимает плечами, а рыжая снова упирается взглядом в нечастное меню, словно игнорируя тот факт, что Лайтвуд уже сделала любезно свой заказ, желая накормить побледневшую и поникшую девчонку, чтобы немного взбодрить её и отвлечь от насущных проблем, которым всем и сразу она пыталась уделить своё внимание, попадая моментально в ловушку к депрессии. Чувствуя внезапное тепло мягкой руки охотницы, что заботливо сжала пальцы Клариссы, девушка невольно оторвала свой взгляд без фокуса и с трудом перевела глаза сначала на аккуратные пальцы с ухоженными ногтями поверх своих прохладных рук с вечно покусанными и погрызанными ногтями от бесконечного волнения. А только лишь потом подняла взор на лицо своей спутницы на сегодняшний вечер, примечая вновь и вновь утончённые черты, правильную линию бровей и густые, тёмные, как ночь ресницы. Каждый пытался обучить Клэри чему-то своему и проще всего ей на текущий момент было общаться с Изабель. Она как никак тоже была девушкой, и найти им общий язык было легче, чем с закрытым и отстранённым Алеком и самоуверенным, любящим охоту Джейсом. Лайтвуд была той самой прослойкой между двумя различными баррикадами, стараясь уравновесить смуту чувств внутри Фрэй, привлекая к себе внимание и унося тревоги простым жестом прикосновения к руки прочь.
— Убили? Нет, я... — стало немногим стыдно, что вместе со своими проблемами, которые на общем фоне у сумеречных охотников не казались глобальными, девушка не успела познакомиться с Джейсом поближе, изучив детально его привычки прикрывать сарказмом любые чувства и эмоции, чтобы к нему не лезли в душу. «Ему тоже больно. Теперь я понимаю...» Изабель с лёгкостью открывала для неё те тайны, которые, возможно, сам Вэйланд не открыл бы так быстро ей, сославшись на множественную занятость и не любовь к общению по душам. Повествование брюнетки немного скрасило этот момент волнения и лёгкой растерянности на фоне официантки и её бестактности, полностью переключив рыжую на обсуждение этого момента и на поддержку со стороны Лайтвуд, которая так же как и все сначала казалась неприступной, красивой крепостью, куда взбираться придётся зеленоглазой очень долго, прежде чем откроются долгожданные двери на пути к доверию и человеческому отношению.
— Спасибо, Иззи. Никогда бы не подумала, что ты способна говорить по душам! — почесав смущённо кончик носа пальцами, Клэри пожала протянутую руку и мысленно ещё раз поблагодарила брюнетку зато, что она вновь стала самой собой: ворчливой и вспыльчивой, как огонь, что явно не привыкла ждать слишком долго. Её порывистость, стихийность и энергичность - данные качества буквально передавались к новоиспечённой охотнице, обволакивая стремлением не опускать руки и подниматься с колен, даже когда казалось, что дальше сил идти уже нет. Резко повысив голос, Клэри снова вздрогнула от неожиданности и выронила меню на стол, то со смешным шуршанием перевернулось вверх тормашками и затихло, подобно юной Фрэй, что заметив вкусно пахнущий заказ поджала губы, чувствуя как живот предательски сворачивается в узелок.
— Благодарю Вас! — внезапно выпалила Клэри, чтобы подчеркнуть своё уважение к работе других, пусть и не совсем людских, сотрудников здешнего ресторана. И потупила взгляд прямиком в чашку с чёрной кофейной гущей, всё ещё ощущая неловкость момента. От запаха свежего кофе прояснилась голова и тут же девчонка обратилась воспоминаниями к Саймону, который вечно притаскивал ей душистый напиток в минуты сомнения, горечи или радости. Парень знал, что любит рыжая и ему никогда не приходилось напоминать об этом. Джослин же в ситуации, когда требовалась поддержка так же брала её за руку и пыталась настроить на нужные чувства, что сейчас успешно проделала Изабель, моментально напомнив рыжей, что поддержка всё-таки будет и не стоит воспринимать всё слишком серьёзно и критично. Когда усмехающаяся официантка удалилась, рыжая облегченно вздохнула, крутя в пальцах металлическую вилку.
— Признайся, Иззи, это был твой коварный план, чтобы я не умерла с голоду в своей комнате? — хмурое и чуть растерянное лицо преобразила улыбка. Ей нравилось, что с Изабель можно было вести себя так же просто, не притворяясь и не строя из себя кого-то, кем она сама лично никогда и не была. Возможно, выбраться из заточения и плена четырёх стен сейчас было лучшей идеей, которую могла предложить Изабель, не принуждая художницу хвататься за оружие и сражаться, толком не умея держать даже правильную стойку. Всё же что бы кто не говорил, а девушки всегда найдут общий язык, просто нужно было время. И Лайтвуд щедро раздавала его своей собеседнице, пододвигая тарелку с аппетитным блюдом поближе, чтобы Фрэй перестала извиняться и принялась наконец-то насыщать свой урчащий на весь ресторан желудок.

Возможно, Изабель была права: не тот, кто воспитал, подобно человеку слабому и беспомощному, сколько тот, кто даровал крови силу ангельскую и возможность уничтожать зло всеми доступными для нефилима способами. Строгость рассуждения охотницы была ясна для Фрэй с точки зрения принадлежности Лайтвуд. Невольно засмотревшись на ловкие пальцы рук, которые складывали из бумаги незамысловатую фигурку обезьянки; девушка гордилась тем, что она является сумеречной охотницей, способной поставить на колени любую нежить, возомнившую себя пупом земли. И та буквально сияла этим чувством собственного достойнства, затмевая всех вокруг. С момента, как они зашли в ресторан и разместились за столиком, все постояльцы притихли, стараясь более не шуметь, чтобы посланница Разиэля и длань его карающая напрямую, не воззрила очи раздраженные на сверхъестественный объект. «Ей проще рассуждать о других. История была предрешена, ей даже не пришлось выбирать!» Внутри рыжей, что послушно и с особым удовольствием уплетала принесенную еду, так или иначе от слов собеседницы, фигурально, волосы вставали дыбом. Они были слишком разные, и как сильно бы Иззи не пыталась войти в положение новенькой гости в Институте, всё равно ей до конца никогда не понять, что значит разрушенное ппонимание об устоявших событиях, о тех привычках и воспитании, которые были лишь умелой ложью, пущенной в глаза дымом противоречий. «Она не поймет, что такое жить во лжи всё это время, считая себя простой смертной.» Клэри чувствовала, как вместе с перевым насыщением за целый день приходит не только удовлетворение, но и раздражение. Как вообще можно судить, когда ты являешся лишь следствием от этой большой цепочке странностей, творившихся в сошедшем с ума мире?!
— Чуть что сразу Клэри. Ясно... — отмахнувшись с улыбкой, стараясь скрыть подступивший румянец, девушка постаралась абстрагироваться от тяжёлых мыслей, наслаждаясь обществом Изабель. С самого первого своего появления, Фрэй чувствовала привязанные гирьки к душе: она была лишним элементом в этой сложной, сумеречной системе, но пути назад не было. Только эти загадочные ребята, скрывающиеся во тьме подобно шустрым теням, могли помочь вернуть ей маму и разъяснить всё, чего ещё художнице постичь разумом, сквованным примитивным обучением и воспитанием, было не дано. Исчезновение Джослин, пробудившийся клинок, ощущающий зов крови Разиэля... Девушка задумчиво моргнула, как только Лайтвуд решила, что пора бы сменить своё место пребывания, явно раздражаясь от сверхъестественного общества вокруг, что то и дело шептались за спиной, махали хвостами, сверкали глазами и трепетали крыльями. Успев буквально в последнюю минуту отпить кофе, девушка быстро утирает салфеткой край влажных от напитка губ и подскакивая с насиженного места, как только Лайтвуд цокая выразительно каблуками стала стремительно удаляться из заведения, поспешила на выход. Стараясь не смотреть на окружающих дольше нескольких секунд, из которых почти все рыжая проговаривала про себя простой завет: «не пялься», она юрко выскочила из заведения, с удовольствием вдыхая вечерний, свежий воздух после дождя. Как только эйфория от заполненного желудка впервые за весь долгий, тяжёлый на эмоции день отошла на задний план, зелёные глаза распахнулись, а после эмоции на лице девчонки тут же сменились на поверхностный протест.
— Ты специально всё это затеяла! И как я сразу тебя не раскусила... Иззи, пожалуйста, не надо. Я люблю удобную одежду, а не то, что девочки напяливают на себя, как на подиум! — рыжая почти взмолилась, глядя на красивую охотницу рядом, что умело лавировала между примитивной толпой снующих туда-сюда людей, совсем не глядя под ноги. От чего несколько раз споткнулась буквально на ровном месте и испуганно втянув голову в плечи, подобно зашуганному, рыжему лисенку, попыталась схватить охотницу за запястье, чтобы хоть как-то обратить на себя внимание, и позволить отсрочить этот человеческий ад по магазинам на длительное время. В лучшем случае, как желалось, так это на всю оставшуюся жизнь. Но, естественно, Изабель Лайтвуд была бы не сама собой, если бы сдалась под этими молящими изумрудами глаз напротив.
— В доме у Люка есть запасной рюкзак с моими чистыми вещами, туда просто нужно пробраться. Иззи, ты меня вообще слушаешь?! — казалось, что принятое охотницей решение не то, чтобы даже не обсуждалось, а в целом было не возможным на отрицание и отказ. Фрэй тяжело выдыхает, когда понимает, что остановить за руку брюнетку ей не удалось, та намертво схватила её за ладонь и сжав в своих изящных пальцах, заволокла в какой-то шумный бутик со стройными рядами вешалок, увенчанных, подобно новогодним елкам, одеждой на разный вкус, фасон и погодные условия за окном. Бороться с напористостью брюнетки пока Фрэй не умела. Получалось как-то наивно, тихо и словно бы в себя. Возможно, рыжей было просто стыдно, ведь сумеречные охотники предоставили ей жильё, еду, а теперь ещё и одеждой спонсируют так, словно она тот самый элемент, который нуждается во вкладах на светлое, далекое будущее. А ведь пока она ничего дельного для Института не сделала, лишь с каждым разом множа новые проблемы.

Люди каждое утро просыпаются и совершают миллион движений. Открывают глаза, шевелят руками и ногами, едут на работу и учёбу... И никогда каждый из них не задумывался хоть раз, сколько сил тратит организм на каждый подъём по ступенькам лестницы, в горку на пути к рутинным свершениям день за днём, отматывая нитки из клубка жизни одну за одной, торопливо подгоняя себя к старческой немощности и одиночеству. Люди, в целом, мало задумываются над тем, что происходит в окружающем их пространстве, кроме их бесчисленных проблем и забот. Вот и Изабель не слишком задумывалась над тем, как будет чувствовать себя новоиспеченная охотница в магазине с одеждой. Захочет ли она потратить вечер на изнурительный и продолжительный шоппинг, когда есть дела важнее? Потому что у Лайтвуд всё это было настолько обычным и привычным, что Клэри до сих пор открыто удивлялась, как можно совмещать хладнокровные убийства демонов и других тварей, а так же не пропускать привычный ритуал в подкрашивании губ и поправлении прически. «Может мне получится сбежать? От Джейса же получилось. Почти...» Обреченная мысль упала в сознание подобно звонкой монетке так же незаметно для других, но ощутимо для себя, как ноги сами привели рыжую к пухлому ряду вешалок с одеждой, которая сердцу придавала радость и почти детский восторг, когда пальцы скользили по плотной ткани, обводя незамысловатый принт рисунка в виде очаровательной панды на груди, держащей в лапах кружку с кофе. Но и это не ускользнуло от цепкого взгляда Лайтвуд, схватившей художницу уверенно за запястье, уводя от увлеченной погруженности зеленоглазой в этот уличный стиль, свойственный больше мальчишкам или тем, кто по её вязкому мнению, просто привил к себе безвкусицу по взглядам на последние «писки» моды. Фрэй попыталась руками ухватить центр вешалки, чтобы остановить это движение к неизбежному, но не успела: пальцы подхватили воздух рядом с рядом толстовок и ноги путаясь друг в друге, сменили курс движения, которым руководила напористая охотница, явно больше зная, как правильно одеваться, чтобы все вокруг не в силах были отвести заинтересованный, горящий взгляд.
— Я планирую спасать маму, а не идти на модную вечеринку историков-дизайнеров! О, пожалуйста, только не красный... — отмахнувшись с большим трудом от вкусовых предпочтений сексуальной охотницы, которой, непременно, кто бы спорил, шёл такой вызывающий и яркий цвет, но уж точно не ей: маленькой, хрупкой, угловатой и рыжеватой на всю буйную голову, Кларисса жалобно прижмурилась, словно сейчас готовилась получить резкий, открытый удар по лицу. Изабель была непреклонна в своём плане действий, не слишком впечатлившись умоляющим тоном девушки, что несколько раз просила её покинуть это адское место и повернуть обратно в Институт, лишь бы не позориться на глазах у остальных посетителей бутика и охранника, мерно расхаживающего из угла в угол на выходе. Подхватив в последний момент гору вешалок с разными цветовыми решениями и размерным рядом, девушка буквально была вытолкнута в раздевалку, провожая удаляющийся силуэт Лайтвуд к обуви. Дверца раздевалки жалобно раскачивалась ещё некоторое время в разные стороны, пока зеленоглазая её не остановила рукой, уместив гору платьев на примерочные крючки и полочки. Обернувшись, девушка взглянула на себя в зеркало, что во весь рост демонстрировало её фигуру и вечно растрепанные, огненные волосы. Из пятнистых, буквально идущих рябью цветов, девушка осторожно выцепила нежно кремовое платье с цветочными узорами, окинув сначала недоверительно себя в зеркало, а после вновь то, что выбрала для неё Изабель. Трудно было сознаться в себе немногим позже, когда ко всему этому очарованию подоспели туфли разных цветов и размеров каблука, изящно просунутые под низом дверцы, пока сама Иззи расхаживала из угла в угол нетерпеливо, ожидая, когда девушка созреет и нацепит на себя хоть что-то, что будет не свойственно её привычному гардеробу. Расстаться с любимой толстовкой и джинсами было сложно, оставшись в одном нижнем белье и с кулоном матери на шеи, которая та ей успела вручить до исчезновения, рыжая почувствовала себя буквально голой и поспешила с тяжёлым выдохом всё-таки облачиться в платье, предварительно повозившись с застёжкой и всеми этими множественными бирками с ценником и защитой от кражи. «Зачем я вообще иду у этой манипуляторши на поводу? Могу ведь резко прервать настойчивые просьбы, но...» Поправив растрепавшуюся чёлку за ухо привычным жестом руки, Клэри вновь подняла на себя взгляд в зеркало, чуть приоткрыв рот от удивления: платье и правда подошло ей по фасону и размеру, сев на стройной фигуре идеально. Возня Иззи за дверцей вернула её в этот мир и пришлось показаться на глаза, всё ещё не рискуя примерять туфли, которые все словно по заговору были на высоком каблуке.
— Ты довольна? — разведя руками в стороны, девушка демонстративно покружилась вокруг своей оси, чувствуя как платье развивается от движения со стороны юбочной части и приятно освежает ноги, придавая ощущение лёгкости, цветочности. Заметив, что охотница хмурит брови, сверля её ноги недовольным взглядом, пришлось закатить глаза и расстаться с тонкими носками, засунув ступни в тёмно-синие туфли, опасно пошатнувшись в момент выпрямления в спине. Магазин на мгновение дёрнулся опасно, и девушка предусмотрительно схватилась рукой за приоткрытую дверцу, удерживая равновесие с мученическим выражением лица.
— Иззи, это не каблук, а перебор! На такой обуви не то, что за демонами гоняться и маму спасать, а идти так, как будто у меня, как минимум, бесконечный вывих, как максимум... — выразительный взгляд упал на прижатые друг к другу колени в напряжении, чтобы удержать минимальный баланс и не растянуться на полу в раздевалке в сломанный позе от неумения дефилировать на таком типе обуви.
—... протез вместо ног! — на выдохе заключила девушка, наблюдая за сменившим гнев на милость очаровательным лицом своей спутницы на этот вечер. На мгновение она задумалась, что если ей тоже стоит смириться и поиграть по правилам Изабель? Она же смирилась с тем, что девушка теперь занимает комнату в их Институте, носила какое-то время её одежду, спутала карты её братьям, нарушив покой мыслей и сводов правил, а ещё втянула их всех в неприятности, как только пропала Джослин, а Саймон оказался в беде не меньше, чем она сама. Может, стоит чуточку присмотреться к стремлению Лайтвуд добавить в её гардероб свежих взглядов и идей, расценивая, не как радикальные попытки детально изменить вкус, намекая на отсутствие творческого подхода с этой стороны,а дружеский совет и помощь в попытках немного расслабиться и отвлечься от тяжёлых дум о своём будущем и значимости для сумеречных охотников в целом.